Дядя Степа воплощает мечты маленьких читателей о таком взрослом герое, с которым они рады повстречаться, подружиться, вместе отправиться на прогулку или в путешествие. Старшие сильны и могущественны. Ребенок не сомневается, что старшие могут справиться с самым трудным и опасным делом. И вот является дядя Степа - сильный, веселый, добрый великан - и доказывает, что так оно и есть. Свой рост, свою силу он употребляет людям на пользу: останавливает поезд на размытом дождями пути и этим предотвращает железнодорожную катастрофу, смело борется с пожаром. А уж мальчишеским затеям он предается с полной увлеченностью: одного малыша посадит к себе на плечи, чтобы тот увидел на параде «армию страны», другого покатает, третьему снимет бумажного змея, зацепившегося за телефонные провода. Тонущего школьника Степан спасает от неминуемой гибели, и не только потому, что ему, дяде Степе, чуть не по колено все глубокие места, а потому, что он парень и впрямь героический.

В дяде Степе нас привлекает отзывчивость и решительность, всегдашняя готовность прийти на выручку тем, которые попали в беду. И в такой же мере привлекает почти ребяческая непосредственность, веселая причуда, озорство, его дружба с малышами всех соседних дворов. Для них - он настоящий детский праздник, каким хотел видеть героя детских книжек Белинский. А поскольку дядя Степа уже завоевал прочные симпатии читателей, можно с уверенностью сказать, что даже и такое, вскользь оброненное, скучное"наставление:

Чистить зубы дядя Степа Никогда не забывал,-

в стихах Михалкова не покажется ни скучным, ни навязчивым и твоим младшим братишкой будет принято даже с восторгом, если он действительно собрался во всем подражать дяде Степе.

И давайте отметим с вами еще одну характерную черту портрета, нарисованного Сергеем Михалковым. Дядя Степа не раз дает повод для шутки, для насмешки. Над ним можно весело подтрунивать - это ничуть не возбраняется,- ну хотя бы в ту минуту, когда «человек сидит.в седле, ноги тащит по земле», или когда дядя Степа, разыскав наконец одежду небывалой ширины, с грехом пополам натягивает ее на себя. А портновская работа все равно тотчас разлезается по швам. Но разве эти и другие смешные истории помешают нам искренне восхищаться отвагой дяди Степы, его смелыми поступками, его находчивостью?

Очень верно говорил в свое время писатель Лев Кассиль, что смешное и героическое в книжке Михалкова все время меняются местами. Такая уж особенность у «Дяди Степы» - тут одно другому не помеха. То, что в предыдущих строфах было смешным, в последующих превращается в почетные признаки силы. Завидев над забором голову Степана, собаки начинали неистово лаять, думали, что это вор. Но ведь, благодаря своему росту, дядя Степа в реке доходил до самого глубокого места, чтобы спасти тонущего мальчика Васю Бородина. И люди на берегу единодушно чествовали дядю Степу за такой его поступок. Этому принципу совмещения серьезного пополам с шуткой Михалков сохраняет верность на протяжении всей поэмы. Когда в переулке вспыхивает пожар и люди видят, что в горящем доме бьются на чердаке голуби,

• Дядя Степа с тротуара
• Достает до чердака,
• Сквозь огонь и дым пожара
• Тянется его рука.

Сам по себе такой эпизод мог бы, пожалуй, показаться даже несколько слащавым, если бы чувство юмора вдруг покинуло поэта. Но этого не случилось. Михалков и сам не собирается умиляться и оберегает от умиленности своего читателя. Дядя Степа

• ...Окошко открывает,
• Из окошка вылетают
• Восемнадцать голубей,
• А за ними воробей.

Хочешь или не хочешь , а тут уж невольно улыбнешься! О такого рода поэтических находках Михалков однажды говорил, что бывают строчки, появившиеся в идеальном виде - «родились в рубашке». Но, добавлял поэт, они появились потому, что стоящие рядом строчки тысячу раз переделывались. Итак, писатель, искренне любящий своего героя, не побоится включить в свои отношения с ним иронию, юмор. В глазах читателей шутка (отнюдь не заслоняя главного и ни в чем не роняя достоинство человека) только помогает сделать образ героя еще более живым и более объемным, избавляет от унылой назидательности. Кому же охота дружить с унылыми, неулыбчивыми людьми!

Какие только прозвища не придумывали для дяди Степы люди: «Башня», «Каланча». Но есть среди них нешуточное - серьезное: «Маяк». А такое прозвище надо заслужить и оправдать. Зря его не дадут - за один только рост, например. И Михалков, работая над своей поэмой, заботился о том, чтобы от варианта к варианту дядя Степа все больше, лучше оправдывал почетное сравнение с маяком. В свое время Маяковский написал для малышей книжечку про маяк.

• Кличет книжечка моя:
• Дети, будьте как маяк! Всем,
• кто ночью плыть не могут,
• Освещать огнем дорогу.

Книжечка Михалкова обращается к ребятам с тем же кличем: быть как маяк, как друг их дядя Степа, потому что добрый этот великан и впрямь, точно маяк, помогает освещать людям дорогу.

На вопрос Какой рост был у Дяди Стёпы,Сергея Михалкова? заданный автором росток лучший ответ это 2 метра и 10 сантиметров.
«Дядя Степа» Сергея Михалкова – реальный милиционер.
В 1927 году семья Михалковых переехала в Пятигорск, где будущий классик русской детской литературы, поэт, баснописец, драматург, видный общественный деятель, автор двух гимнов Советского Союза и гимна России Сергей Михалков делал свои первые шаги на литературном поприще. А в 1931 году на улицах города появился милиционер огромного роста – Алексей Федорович Таплинский. Он обладал выразительной внешностью и был ростом два метра десять сантиметров. Милиционера-гиганта знал и любил весь город – и за необычный рост, и за добрый характер:
Такая яркая личность не могла не произвести впечатление на молодого поэта.
Первая публикация знаменитого «Дяди Степы» состоялась в журнале «Пионер» за 1935 год. А старший лейтенант милиции Алексей Таплинский прошел войну, потом продолжил службу в милиции вплоть до 1960 года. Его пиджак, сплошь увешанный боевыми орденами и наградами, находится в музее пятигорской милиции и воочию доказывает, каким огромным во всех смыслах был этот человек…
Источник:

Ответ от 22 ответа [гуру]

Привет! Вот подборка тем с ответами на Ваш вопрос: Какой рост был у Дяди Стёпы,Сергея Михалкова?

Ответ от Ѐатибор Сергеев [новичек]
3 метра не меньше

Ответ от Прососать [гуру]
С точки зрения физиологии у Михалкова не всё "гладко"
Размер ноги - 45-й, что соответствует хоть и высокому, но не ОЧЕНЬ росту: 180 см.
А вот строки "Сидя книги брал со шкапа" заставляют задуматься: сидя на стуле, человек даже 2-х метрового роста до книги на шкафу не дотянется.
Значит рост дядя Степы должен быть не менее 230 см.

Ответ от Евровидение [новичек]
2 Метра с лишнем вроде;)

Ответ от Пользователь удален [гуру]
Опираясь на такие вирши, как, например:
От ворот и до ворот
Знал в районе весь народ,
Где работает Степанов,
Где прописан,
Как живет,
Потому что всех быстрее,
Без особенных трудов
Он снимал ребятам змея
С телеграфных проводов.
Высота телеграфного столба примерно 6 - 7 метров. Таким образом, можно предположить, что рост Дяди Степы составляет также около 7 метров.
Эта гипотеза о росте Дяди Степы подтверждается и тем, что по ходу поэмы машинист паровоза ошибочно принимает Дядю Степу за железнодорожный семафор (это также около 6-7 метров ввысоту) .
Впоследствии выясняется, что Дядя Степа, спасая голубей от пожара, легко достает рукой до чердака, стоя при этом на тротуаре. Чердак предположительно может находится на уровне 10 метров от земли, значит рост Дядя Степы может достигать 10 метров.
Из этого можно сделать вывод, что рост этого литературного персонажа составляет 7 - 10 метров.
При этом размер ноги Дяди Степы "скромный" для его роста - "всего" сорок пятый. Хотя в 30-е годы ХХ века (когда была издана поэма про похождения "районного" великана Степана) этот размер обуви воспринимался, вероятно, как гигантский.

«. Для начала, напомню читателю хронологию рождения эпоса о Степане Степанове.

Поэма «Дядя Стёпа»
впервые опубликована в журнале «Пионер» (1935, № 7).
Поэма «Дядя Стёпа - милиционер»
впервые опубликована в журнале «Пограничник» (1954, № 20).
Поэма «Дядя Стёпа и Егор»
впервые опубликована в газете «Правда» (1968, 27 декабря).
Поэма «Дядя Стёпа - ветеран»
впервые опубликована в газете «Правда» (1 июня 1981 года).

Вместо предисловия замечу, что данное исследование идет вразрез с последними данными о влиянии на успех человека его роста и «красоты». Об этом мы поговорим в следующий раз.

Наше расследование пройдет в мире той мечты, которая уже не сбудется. Иллюстрация с разбитым памятником И. Сталину в московском парке «Музеон» свидетельствует об активном неприятии вчерашних идеалов. Впрочем, наши дети могут увидеть и канонизацию Президента Путина, и прочие чудеса разума. Оставим это до время.
Итак, начнем с конца. Закат жизни дядя Степа вполне себе не плохо встречает в мире 1981-го года. Он ходит на собрания, участвует в общественной жизни. У него пенсия москвича и ветерана МВД, плюс надбавки за участие в Великой Отечественной войне. Его уважают. Попытаемся разобраться в его жизни. И в замыслах его автора.

Итак, дядя Степа живет в 1935-ом году. Он не сказочен. Конкретные описания примет времени лишь освещаются гиперболами. Они трактуют реальность.

Например, описания дворовых ворот. Теперь и следа от них нет, а тогда, ворота затворяли на ночь, и дворники дежурили у них, неприменны, как сами ворота.
И вот пример трактовки «ворот», знакомой каждому мальчишке той эпохи: „Эй, вратарь, готовься к бою, часовым ты поставлен у ворот, ты представь, что за тобою полоса пограничная идет”. Вот такие вот границы, такие вот образы границ и всего, что с ними связано. Все серьезно, и перед нами не сказка.

Жил наш дядя Степа, в Москве, у заставы Ильича, всем известен был:

От ворот и до ворот
Знал в районе весь народ,
Где работает Степанов,
Где прописан,
Как живет…

…Потому что всех быстрее,
Без особенных трудов
Он снимал ребятам змея
С телеграфных проводов.

Для детей внимание к их забавам - великая ценность, а взрослые рассуждают иначе: солидному человеку не пристало заниматься ерундой.

Все любили дядю Степу,
Уважали дядю Степу:
Был он самым лучшим другом
Всех ребят со всех дворов -

Но и взрослым любопытно, что за “фитиль” вечно болтается с ребятишками.
Живет наш герой в угловом доме «дом восемь дробь один», но снимает ли угол или еще как-то – не ясно. Деталей быта «известного» человека мало.

Место, где живет герой поэмы, имеет название знаковое. Через три десятилетия шла борьба за укоренение «заставы Ильича» против старого, а теперь возвращенного названия «Рогожская застава».

Если Вы знакомы с фильмом М.Хуциева «Застава Ильича»/»Мне двадцать лет», то поймете богатый контекст передовой молодежи, «заставы», как форпоста, и куцие фразы Хрущева по этому поводу («…герой поэмы подходит, по мнению стихотворца, под такое тогда еще не высказанное определение, данное “передовой молодежи…»).

Замечательно, что в то время название «застава Ильича» еще совсем не укоренилось.
За кадрами в фильма “Дом, в котором я живу” (1957) звучит:

Тишина за Рогожской заставою,
Спят деревья у сонной реки.
Лишь составы бегут за составами
Да кого-то скликают гудки.

Совершенно кстати, что стенаний “Дом, в котором я живу” предназначен Хуциеву, и лишь случаем оказался в других руках.
Впрочем, не только множество мест в Москве, были означены именем Ленина. И почти везде было примерно, как в Питерском стишке:

В переулок Ильича
Не ходи без кирпича.

Что-то вроде того, возможно, говорили и о столичном переулке Ильича, бывшем Казачьем (ныне обратно переименованном). Район строился. Тогда он был и на виду и на слуху.

А здесь и “застава”, и новостройки, авангард нового быта, - и то и другое объединено названием. Район застраивается, про него говорят, он на виду и на слуху.

Упоминания о работе, прописке, образе жизни героя — тоже приметы времени. «С конца 1932 г., после того как вновь были введены внутренние паспорта и городская прописка, жителям больших городов требовалось иметь вид на жительство, выдававшийся отделами органов внутренних дел. В домах с отдельными квартирами обязанность регистрировать жильцов была возложена на управдомов и правление кооперативов”.

Уровень проблемы жилплощади может шокировать сегодняшнего читателя. Жизненное пространство все сильнее сжималось, от 8 кв. м на человека в 1924 году до 5,5 кв. м в 1930-м и 4 кв. м в 1940-м. “Даже на таком элитном московском заводе, как „Серп и молот”, 60 процентов рабочих в 1937 г. жили в общежитиях того или иного рода”5, Основная форма общежитий рабочих и студентов -бараки. В 1934 году их было более 5000, а цифра все росла, и не спасали «постановления».

Наш герой жил не в бараке (он принимает с утра холодный душ, хотя о существовании ванных большинство москвичей узнали в шестидесятых годах), но житейские тяготы знакомы и ему. Нехватка продуктов (карточная система действовала по 1935 год включительно) усугублялась нехваткой вещей, в том числе одежды и обуви (из-за массового забоя скота возник дефицит кожи). Качество приобретенных по чудесному стечению обстоятельств вещей опускалось ниже любой критики. И не только из-за размеров героя и следует понимать стихи о покупке одежды:

Купит с горем пополам,
Повернется к зеркалам -
Вся портновская работа
Разъезжается по швам!

Спасением от гос.торговли служили рынки, где с 1932 года крестьянам разрешалось торговать продукцией, но шла торговля и подержанными вещами.

Он разыскивал на рынке
Величайшие ботинки,
Он разыскивал штаны
Небывалой ширины.

Купленная с рук вещь расползалась не столько из-за отвратного пошива, а -вероятно - по причине, выношенности.

Интересно, что читателям не сообщается про близких Степанова - про отца, про мать и прочих родственников. Родственность, семейный круг тогда высоко ценились, и человек вряд ли мог восприниматься полноценно как обособленная единица.

В мемуарах автор признался, что создал сына дяди Степы, в ради детских распросов детей. В детском сознании не укладывается мысль о существовании человека вне семьи, особенно человека столь позитивного, как наш герой. Еще меньше может это уложиться в сознании взрослого человека тридцатых годов, когда любая анкета содержала длинный ряд вопросов о родителях, о родных и близких, о социальном происхождении и проч.

Отсутствие родственников случалось, если происхождение было. Однако, отказ от родных не был панацеей, ведь карательная система работала безостановочно, пусть и давала серьезные сбои (характерно, однако, что в Конституции 1936 года была провозглашена новая классовая политика, сняты ограничения по классовому признаку, оставшиеся лишь при призыве в армию; но поскольку дядя Степа в армии служил, происхождение героя было если не образцовым, то уж точно не предосудительным).

Так почему же у Степана Семенова в начале не было семьи? В дедомовском происхождении нас убеждает имя героя. Удвоение - Степан Степанов - вряд ли случайно. Детям, позабывшим фамилию, фамилии давали по именам.
Степан лишен связей с прошлым. Он весь в настоящем и движется вместе с ним по истории. Он всегда современен - и в середине тридцатых, и в середине пятидесятых. Такая логика прослеживается во всех частях поэмы.

Разительно и иронично, что, выведенный за пределы семейного круга, герой обозван «дядей», который стал дополнением к его имени уже в молодости.
“Дяденька, достань воробушка!” - кричала когда-то ребятня, преследуя долговязого человека. Так он остается «дядькой» на всю жизнь. Это достойно подробностей.

Дядя Степа совсем не растет в чине, служа на флоте либо в милиции, и остается старшиной до старости (“бывший старшина”), он постоянен.
Старшина, воинское звание, введенное в советских вооруженных силах 22 сентября 1935 года, “присваивается лучшим старшим сержантам. В ВМФ СССР званию „старшина” соответствует звание „главный корабельный старшина””. Важно, что старшина - звание младшего командного состава. Это тот, кто всегда находится рядом с солдатом или матросом.

Тут уместно вспомнить, что когда-то в армии существовал “дядька” - бывалый солдат, который новобранцам помогал в постижении воинской науки. “…к каждому рекруту в полку также приставляют дядьку из старых солдат”.
Если уж напрчь память, то всплывает: “Скажи-ка, дядя, ведь недаром…”, в другом же значении “дядька” - “приставленный для ухода и надзора за ребенком, пестун”.
Между тем “дядька” совсем молод. Исходя из того, что первая часть поэмы была написана в 1935 году, а герой еще и в армии не служил, можно предположить, что он, скорее всего, 1917 года рождения (это важно).

Если, будучи беспризорником, он не мог вспомнить свою фамилию, то попал он на улицу не позже 1922 - 1923 годов, пяти-шестилетним. Утратив важнейшие для человека связи - “отчество подчеркивает в имени духовную связь с отцом, фамилия - с родом”, - герой приобрел нечто большее.

Удвоение имени есть удвоение функции. Так что же значит это сочетание?

По фамилии Степанов
И по имени Степан,
Из районных великанов
Самый главный великан.

Степан, старая форма Стефан, происходит от греческого слова “stephanos”, “венок”, то есть герой, самый главный из великанов, как бы венчает собой великанское соцветие. Это логично. Дядя Степа воплощает в себе дух культуры тоталитаризма. “…весь индивидуализм культуры … означал, что каждый коллектив имел своего индивидуального репрезентанта”, при том что требование индивидуальности “на деле <…> означало иерархию”.

Степан Степанов - это локальное московское божество, следящее за ходом миропорядка, отлаживающее движение уличной жизни. Но божество это как бы не слишком значительное, эдакий “гений места”, и места довольно ограниченного (кстати, связь термина родства “дядя” с представлением о малых “божествах” отмечалась в научной литературе).

Прозванный “Каланчой”, дядя Степа - не богатырь. Подвиги его не выходят за пределы подсильного крепкому и развитому физически человеку (и, очень немаловажно, человеку смелому и решительному).

Вот один из многих примеров. Дядя Степа спасает утопающего:

Что случилось?
Что за крик?
“Это тонет ученик.
Он упал с обрыва в реку -
Помогите человеку!”

На глазах всего народа
Дядя Степа лезет в воду.

Если тут и есть нечто героическое, уж точно отсутствует что-либо сверхобычное. Реакция досужих зрителей введет в заблуждение только донельзя наивного.

“Это необыкновенно, -
Все кричат ему с моста. -
Вам, товарищ, по колено
Все глубокие места!”

Здравый смысл противится: школьник, пусть семилетний, тонет в таком месте, где река глубиной в его рост, то бишь чуть более метра, - что же, у дяди Степы голень с метр? Тут не констатация реального факта, а модификация известного выражения “пьяному море по колено”, - следует читать “смелому”. Прочие же испугались и толпятся на берегу, переговариваясь между собой.
А вот пример чуть посложнее. Дядя Степа опять противоборствует стихии.

Дом пылает за углом,
Сто зевак стоит кругом,
Ставит лестницы команда,
Из брандспойтов тушат дом.

Весь чердак уже в огне,
Бьются голуби в окне.

На дворе в толпе ребят
Дяде Степе говорят:
“Неужели вместе с домом
Наши голуби сгорят?”

Дядя Степа с тротуара
Достает до чердака,
Сквозь огонь и дым пожара
Тянется его рука.

Он окошко открывает,
Из окошка вылетают
Восемнадцать голубей,
А за ними - воробей.

Кажется, что тут происходит титаническое усилие. Но практически интереснее: писатель умело развертывает в действие словесную формулу-клише: “Дядя, достань воробушка!”.

Можно сравнить сцену про пожар и дядю Степу со со сценой из стихотворения С. Маршака “Рассказ о неизвестном герое”.

Многие парни
Плечисты и крепки,
Многие носят
Футболки и кепки.
Много в столице
Таких же
Значков.
К славному подвигу
Каждый
Готов!

Эпизоды близки по содержанию. Но действия героев различны. Герой Маршака напрягает все силы. Герой Михалкова свершает героический поступок движением руки. И все-таки оба героя схожи. Герой- типичный молодой человек “в своем развитии” (если использовать известное выражение), после восемнадцати лет существования советской власти.

Кстати, надо отдельно сказать о детали, которой - в силу того, что многие реалии позабыты, - не уделяют внимания. Публика, наблюдающая за действиями пожарных и не вмешивающаяся, - это не просто зеваки, а публика особого рода.

Многие десятилетия пожары были излюбленным зрелищем горожан, на звук пожарной трубы, по звону сигнального колокола или просто увидев вдалеке сильные всполохи они спешили к месту событий, некоторые приезжали с другого конца города, лишь бы посмотреть, как пожарные борются со стихией.
Об эстетике и традициях такого рода зрелищ писал С. Румянцев в своем незавершенном сочинении. Таким образом, те, кого автор именует зеваками, - это воплощение прошлого, символы ушедшего жизненного уклада.

Причем если у Маршака герой представлен в критическую минуту, после чего он исчезает, не назвав даже имени, то в поэме Михалкова сама повторяемость, ритмичность героических поступков дяди Степы имеет значение.

По структуре один эпизод поэмы не отличается от другого: несчастный случай - любопытные, ничего не предпринимающие обыватели - приходящий на помощь дядя Степа. Такие стандартные эпизоды с единственной переменной (старания тех, кто отвечает за порядок, - пожарных, милиции) составляют первую и вторую части поэмы.

Пусть дядя Степа известный районный герой, но и он, как и другие, готовится “к труду и обороне” - прыгает с парашютной вышки в Парке культуры и отдыха, стреляет в тире. “…когда страна быть прикажет героем, у нас героем становится любой!”

Благодаря физической одаренности он уже готов и к обороне, и к труду: герой “перерастает” - из-за своего внушительного роста - рамки предложенных ситуаций. Такова сцены прижка с вышки (“вышка с вышки прыгать хочет”) и посещения тира. . Какой прок в посещении тира:

В тир, под низенький навес,
Дядя Степа еле влез.

…………………………

Оглядев с тревогой тир,
Говорит в ответ кассир:

“Вам придется на колени,
Дорогой товарищ, встать -
Вы же можете мишени
Без ружья рукой достать!”

Дядя Степа выделен из толпы, но механистичность поступков и непременный успех, сводят всю героику на нет. Советский - массовый - героизм есть проблема воспитания, а не сверхчеловеческого усилия.

Практически, дядя Степа лишь исправляет неполадки, мешающие плавному и размеренному течению повседневной жизни, на устранение каковых обычно вызывают ремонтную бригаду.

Во время войны он не совершает чего-либо, о чем счел бы необходимым поведать автор. Дядя Степа - обыкновенный (пусть в чем-то и особенный) советский человек.

Что ж, дядя Степа - часть социального механизма. Однако интересно, что в целом этого социального механизма он выполняет роль несложного механического приспособления.

Дядя Степа по параметрам своим все же не винтик и не гайка. Он - рычаг. Таково не только подходящее для него сравнение, но и его буквальная функция, судя по действиям, им совершаемым. Сами прозвания (не прозвища!), какими награждают его ребята, свидетельствуют об особой статике: каланча - маяк - светофор. Именно потому он и не появляется там, где присутствует повышенная динамика действия (и потому, так сказать, по эксплуатационным качествам не предназначен для подвига как порыва, а лишь для усилия).

Он действует исключительно в вертикальном направлении, поднимая предметы снизу вверх либо протягивая руку, недаром машинист поезда, которого предупредил о размыве полотна дядя Степа, принял его за семафор.

Характеристики эти соответствуют и законам, на которых построена поэма о дяде Степе. В пределах каждой части пространство изотропно, движение равномерно.

Соотношение пространства и времени, кроме прочего, свидетельствует, что перед нами не сказка. Дядя Степа стареет пропорционально возрасту, соответственно тому, когда пишется очередная часть поэмы.

В 1935 году ему - восемнадцать, в 1954-м - тридцать семь, в 1968-м - пятьдесят один. Возраст и событийный ряд настолько реалистичны, что возникают забавные перекосы, в произведении для детей остаются вне толкования (за полтора десятка лет дядя Степа как был, так и остался в звании старшины милиции).

Итак, герой воплощает новый тип - советского человека. Он появляется всегда там, где нужно, и выполняет функцию, актуальную на данный момент: раздвижной лестницы, семафора, светофора, подъемного крана. Он не наделен никакими личными качествами, он не добрый, не злой, не вспыльчивый, не влюбчивый. Его единственная социальная характеристика - применимость в городских условиях.

Вещный мир, окружение, коим определяется обычно литературный герой, тут разрежен, почти пуст. Из своего у дяди Степы: шкаф, с которого он брал книги, диван, к которому он приставлял табурет, ложась спать (один валик откидывался). Кроме того, и понятие “свое” - вполне условное. Это не личные вещи, а вещи, находящиеся в пользовании, потому-то герой и не освободился от дивана, и не спал на полу, раскатав для удобства тюфяк: жил он, по всей вероятности, в чужой квартире (обычай из боязни уплотнения прописывать в отдельной квартире очень дальнюю родню или не вызывающих полного отторжения людей был весьма распространен).

На Степанова не рассчитаны нормы распределения, существующие в обществе, где все в»по талонам», -Степа не заостряет на этом внимания. Он воспринимает это как временные неурядицы. Степан идеально укладывается в нормы существования.

Вписывается в армейские нормативы и его рост. Он не настолько велик, иначе его не взяли бы в армию. Проходит по верхней границе. Тютелька в тютельку)

С вашим ростом в самолете
Неудобно быть в полете -
Ноги будут уставать -
Вам их некуда девать!

Для таких, как вы, людей
Не бывает лошадей,
А на флоте вы нужны -
Послужите для страны!

Флот для него идеальное место службы, здесь питание обильнее, выдается по иным нормативам (традиционный флотский компот из сухофруктов, замена винной чарки, замечательно подчеркивает “детскость” дяди Степы, это - “сладкое”, третье блюдо, любимое ребятишками). И срок службы - на флоте увеличенный - для дяди Степы именно впору, следуя художественной логике образа.

Впрочем, и для своего времени рост героя не столь экзотичен, о чем свидетельствует реакция наблюдателей:

И однажды мимо моста
К дому восемь дробь один
Дяди-Степиного роста
Двигается гражданин.

Ни удивления, ни всплеска эмоций. И эпитет, предложенный автором, отнюдь не гиперболичен:

Кто, товарищи, знаком
С этим видным моряком?

Да, он - видный, то есть “рослый, статный, осанистый”, а потому обращающий на себя внимание, заметный.

Внешний вид тоже кое о чем свидетельствует:

В складку форменные брюки,
Он в шинели под ремнем,
В шерстяных перчатках руки,
Якоря блестят на нем.

В армии, где существует постоянный дефицит одежды неходовых размеров, ему подыскали форму по росту.

Ситуация, обрисованная в этом эпизоде, вполне реалистична. Дядю Степу призвали на флот в 1935 либо 1936 году. Четыре года службы дают 1939-й или 1940-й, но именно в эти годы отслужившие положенный срок оставались в армии “до предстоящей войны”, а получить отпуск дядя Степа, защищавший Ленинград, то есть воевавший вместе с другими моряками Балтийского флота, мог не раньше, чем ленинградская блокада была снята, значит, не прежде конца января 1944 года.
Героя и вправду не узнали, потому что прошло слишком много времени, прежние ребятишки выросли, стали работать наравне со взрослыми, кто-то призван в армию, а нынешней ребятне дядя Степа неизвестен. Ведь минуло почти восемь лет.

Он приглашает своих новых знакомых в гости.

Отдохну. Надену китель.
На диване полежу.
После чая заходите -
Сто историй расскажу!

Герой обещает рассказать про большой линкор “Марат”, почти наверняка не про чей-то чужой корабль, а про тот, на котором служил сам. Такой корабль - линкор, то есть линейный корабль - был самым крупным типом корабля в течение двух мировых войн - ему под стать.

Но очередной временной цикл завершался: линкоры в современных условиях не представляли серьезной боевой силы и потому снимались с вооружения, а чуть позднее и просто уничтожались по указанию Н. С. Хрущева, видевшего в них символы сталинской эпохи.

Когда же дядя Степа поступил работать в милицию? И - что нас интересует куда больше - почему именно в милицию, а не, скажем, в пожарную охрану, не в спасатели на водах и т. п.?

Неопределенность, которая присутствует в начале второй части поэмы (действие тут отдалено во времени):

Кто не знает дядю Степу?
Дядя Степа всем знаком!
Знают все, что дядя Степа
Был когда-то моряком.

Что давно когда-то жил он
У заставы Ильича.
И что прозвище носил он:
Дядя Степа - Каланча, -

Герой, если учитывать возраст, был демобилизован (не по ранению - ранен “немножко”, защищая Ленинград, кроме того, с серьезным ранением, тем паче с инвалидностью, его бы комиссовали, назначив минимальную пенсию) в 1945-м, самое крайнее - в 1946-м. И тогда же стал милиционером.

Тут следует вспомнить историю, годную в качестве наглядного примера. Ю. Никулина вызвали в райотдел милиции и спросили, почему он демобилизовался в мае, но еще не устроился на работу, тогда как на дворе сентябрь (дело происходит в 1946 году). Узнав, что его не принимают в театральные вузы, сказали - нам такие нужны: фронтовик, член партии, среднее образование. Никулин даже раздумывал, не воспользоваться ли предложением.

Но вопрос - почему пошел в милицию дядя Степа - пока остался без ответа. Субъективно все ясно, и спрашивать нечего. Он - патриот, о чем с некоторой напыщенностью (говорит-то с детьми) сообщает герой:

Я скажу вам по секрету,
Что в милиции служу
Потому, что службу эту
Очень важной нахожу!

Кто с жезлом и с пистолетом
На посту зимой и летом?
Наш советский постовой;
Это - тот же часовой!

Ведь недаром сторонится
Милицейского поста
И милиции боится
Тот, чья совесть не чиста.

Одно из значений слова “пост”

“…место или участок местности, на котором сотрудники милиции (постовые) выполняют обязанности по охране общественного порядка. Стационарный пост милиции выставляют там, где необходимо обеспечить постоянное присутствие сотрудников ОВД. При устройстве поста определяют его центр и границы. Центр поста находится в таком месте, откуда наиболее удобно вести наблюдение и оперативно принимать меры к предупреждению и пресечению правонарушений. Удаление границ от центра поста не должно превышать 300 м”.

Устройство такого поста идеально подходит для реализации свойств героя.
Он словно “маятник”, свидетельствующий о ритмичности государственной жизни (пост, как указывалось, имеет центр и не слишком удаленные границы, в пределах которых и курсирует постовой).
Степан выполняет прежние функции, он все та же “раздвижная лестница” (возносит вверх малыша, заблудившегося в вокзальной толкучке), “подъемный механизм” (нагнувшись с моста, берет в охапку старуху, которую течение уносит на льдине вместе с корзиной белья), “наблюдательный пункт” (издали замечает озорника, обидевшего двух учениц).

Дядя Степа опять появляется там, где в нем существует нужда, с механической обязательностью - устраняет помеху и восстанавливает сбившийся ритм социального механизма.
Например, в том случае, когда поломался светофор и никто - характерно, даже сотрудник ОРУДа, сидящий в стеклянной будке, - ничего не в состоянии сделать, герой приходит на помощь.

Рассуждать Степан не стал -
Светофор рукой достал,
В серединку заглянул,
Что-то где-то подвернул…

В то же самое мгновенье
Загорелся нужный свет.
Восстановлено движенье,
Никаких заторов нет!

После этого детвора его называет уже не “Маяк”, а “Светофор”.

Как видим, все функции героя, на уровне значимых эпизодов упомянутые в первой части, во второй дублированы, пусть и определены иным контекстом.
У дяди Степы - милиционера задача не карательная, а надзирательная, контрольная, и тем не менее за ним привычно закреплена функция регулирующая, отлаживающая, хотя в его должностные обязанности ничего подобного не входит: дядя Степа чинит светофор (становясь как бы новым предохранителем, который заменяют, чтобы прибор продолжал работать). Находясь на посту, он регулирует ту или иную житейскую ситуацию: помог потерявшемуся малышу найти маму, и “не распалася семья”, приструнил хулигана, который не хотел платить деньги в кассу, и тот заплатил.

Центральный эпизод второй части требует особого рассмотрения.

Шли ребята мимо зданья,
Что на площади Восстанья,
Вдруг глядят - стоит Степан,
Их любимый великан!

Все застыли в удивленье:
- Дядя Степа! Это вы?
Здесь не ваше отделенье
И не ваш район Москвы!

В словах ребят отмечена статичность героя, неотъемлемое его качество - он даже переместиться никуда не может, привязан к своему району и своему отделению, но не в этом суть.

Можно предположить, что ребята, которые знают, где служит дядя Степа и даже его отделение милиции, сами живут поблизости оттуда, а на площадь Восстания попали случайно (ну, например, собрались в зоопарк). Почему же здесь оказался дядя Степа? Он отвечает, как всегда, неопределенно:

Дядя Степа козырнул,
Улыбнулся, подмигнул:
- Получил я пост почетный!
И теперь на мостовой,
Там, где дом стоит высотный,
Есть высотный постовой!

По логике вещей, вертикальная доминанта, которой является высотка на площади Восстания, и впрямь требует соизмеримого с ней окружения, “высотного постового”. Но это частность, куда важнее, что и само высотное здание появилось не случайно. Задуманное в качестве сопровождения вертикали Дворца Советов, “ожерелье из восьми вертикалей выявляет центральное ядро столицы; их тщательно продуманное расположение связано как с топо­графией города, так и со структурой его плана”21 (восьмое здание, которое должно бы располагаться в Зарядье, не было построено, как, собственно, и Дворец Советов).

Здание, упомянутое в поэме, по-своему примечательно: “Высотный жилой дом на площади Восстания (1950 - 1954, архитекторы М. Посохин и А. Мндоянц, инженер М. Вохомский) образует эффектное завершение больших отрезков Садового кольца и радиальных улиц; он господствует над лежащей на пониженных участках территорией зоопарка и кварталами Красной Пресни. Крылья здания крутыми террасами поднимаются на 18 этажей, 22 этажа имеет центральный объем, над которым до 160 м поднимается восьмигранная башня со шпилем-шатром. 452 квартиры заключает в себе это сооружение. Уступы крыльев обеспечили переход от мощного главного массива к окружающей застройке”22. Кстати, выстроено оно как раз напротив дома, где жил в период создания поэмы и живет по сей день Сергей Михалков. Адрес формально мог смениться из-за переименований или изменения нумерации домов, но и дом и квартира остались прежними.

Впрочем, и это не главное. И чтобы ввести читателя в суть дела, нужен экскурс в историю.

Нехватка личного состава в милиции после войны и низкий уровень его подготовки требовали экстренных мер: организационных, и воспитательных.
“…стержнем массового патриотического воспитания должна была явиться идея „московского патриотизма”, на что в одном из своих публичных выступлений 1947 г. прямо указал секретарь ЦК ВКП(б) Г. М. Попов. В этой же речи содержалось знаковое определение Москвы как центра „славянского мира””.
Ряд мероприятий был приурочен к празднованию 800-летия Москвы (1947 г.), к январю того же года относится закрытое правительственное постановление о строительстве восьми московских небоскребов.
Следующий этап - переход от пропаганды “московского патриотизма”, в силу политических обстоятельств себя изжившего, к общероссийскому патриотизму - обозначился весной 1949 года.
Но и новые действия по улучшению работы милиции, а также по комплектации и подбору кадров ничего не дали. Последовали Постановление Совета Министров СССР от 27 августа 1953 года, а также приказ МВД СССР от 17 сентября 1953 года, опять связанные с реорганизационными вопросами.
Интересно, что начальник Политотдела ГУМ И. А. Кожина предлагал предлагалось разрешить выпуск всесоюзного милицейского журнала и оказать содействие творческим работникам в создании литературных произведений и художественных кинофильмов о милиции. Вот какие дела разворачивались!
Хватит летописей и историй… Довольно сказать, что реорганизация повлекла за собой столь важные последствия, как вывод милиции из системы МГБ, а также снижение уровня преступности, которая к тому моменту сильно выросла (спасибо Берии за амнистию уголовников 1953-го года).
Сказалась эта деятельность и на художественной продукции: вышли на экран классические советские фильмы о милиции, появились книги о ней. Наконец появилась вторая часть поэмы - “Дядя Степа - милиционер”.
В тексте ее запечатлелись перипетии государственной идеологии, спроецированной на милицейское строительство. Из московского божества дядя Степа - с изменением идеологической доктрины - автоматически переходит в ранг божества государственного (солярность героя подчеркивает знак, расположенный на уровне пупа, - блестящий герб на пряжке ремня, другой знак - кокарда).

И сейчас средь великанов,
Тех, что знает вся страна,
Жив-здоров Степан Степанов -
Бывший флотский старшина.

Он шагает по району
От двора и до двора,
И опять на нем погоны,
С пистолетом кобура.

Вписанное в “общегосударственное”, “московское” осталось, недаром вновь упоминаются дворы (к шестидесятым годам все более размыкавшиеся вовне, в городское целое: не запирались на ночь ворота, да и сами воротные створки исчезали, в стенах оставались торчать массивные и никчемные желез­ные петли). В поведении дяди Степы обнаруживается: “Посмотри вокруг, сынок!” - говорит он мальчику, потерявшемуся на вокзале. Придет момент, и дядя Степа наконец-то станет отцом.

Тут и следовало бы закончить. Бессобытийные третья и четвертая части поэмы - “Дядя Степа и Егор” и “Дядя Степа - ветеран” - качественно отличаются от предыдущих частей; их можно расценивать как обширные вставки перед концовкой, пусть и лишенной каких-либо художественных достоинств, однако логично связанной с предыдущим текстом.

Герой жил и взрослел вместе со страной, вместе со страной погрузился он и в старость, схожую с детством. Напомним, что четвертая часть опубликована 1 июня 1981 года в газете “Правда”. Это период, впоследствии поименованный застоем, обильный фольклор которого так и сяк варьировал сюжет о впавшем в детство Л. И. Брежневе.

Дядя Степа общается только с детьми, слегка презирает ровесников-ветеранов, забивающих козла. Но и его положение в мире изменилось - вырос ли мир, герой ли уменьшился. Он летит в Париж по путевке, расположившись в пассажирском кресле, хотя узкие промежутки между рядами кресел не слишком удобны и для обычного пассажира.

Шутку переводчика в парижском эпизоде, что дядя Степа чуть пониже Эйфелевой башни, следует понимать именно как шутку. И как жест вежливости надо воспринимать утверждение, что его

…повсюду называли
По-французски - “Великан”.

Пройдет всего несколько лет до начала исторического периода с названием “perestroika”, и герой окончательно отступит на задний план.

И все же не надо обвинять автора в конъюнктурности и приукрашивании неприглядной действительности. Феномен С. Михалкова - и его знаменитого героя - в том, что и герой, и его создатель вполне искренно и органично вписывались в любой исторический период.

Приведем один косвенный аргумент: отрезок с 1934 по 1936 год стал первым более или менее сытым периодом после свертывания нэпа. Была даже отменена, совсем ненадолго, карточная система.

В этот маленький временной промежуток и успел появиться дядя Степа, знакомый каждому с детства, будь ты читатель, будь ты слушатель.

Публикации раздела Литература

По фамилии Степанов и по имени Степан

Э талон справедливости, доброты и чести. Литературный персонаж, который сейчас бы могли назвать культовым, но на самом деле он - любимый. Для множества мальчишек и девчонок, что выросли на этой истории и читают строчки Сергея Михалкова своим детям, а кто уже и внукам. Так из поколения в поколение сопереживают добродушному великану: то одежду не может подобрать, то за маской на карнавале укрыться - и находят в строчках поэмы пример для подражания. Обычные ежедневные подвиги настоящего героя. Вспоминаем 10 фактов из жизни Дяди Степы и его создателя вместе с Натальей Летниковой.

В пионерский лагерь - за вдохновением . Конкурс пионерской песни Московского комитета комсомола в 1935 году позвал Сергея Михалкова в дорогу. В детский подмосковный лагерь. Молодой поэт-песенник работал вожатым, ходил в походы, вел неспешные разговоры у костра, удил рыбу. Впечатления о пионерском лете стали детскими стихами, которые напечатал журнал «Пионер». В этом же году Михалков написал первую детскую поэму - «Дядя Степа».

Евгений Мигунов. Эскиз конверта для грампластинки с записями чтения Сергеем Михалковым трилогии о дяде Стёпе. 1963

Константин Ротов. Иллюстрация к стихотворению Сергея Михалкова «Дядя Стёпа». Издательство «Детгиз». 1957

Иллюстрация к стихотворению Сергея Михалкова «Дядя Стёпа - милиционер»

«Я писал первую часть как-то очень легко», - рассказывал впоследствии сам поэт. И за печатью дело не стало. Редактор «Пионера» журналист и писатель Борис Ивантер напечатал поэму в седьмом номере журнала за 1935 год. Даже не дожидаясь рисунков великана, чтобы не мешкать с публикацией. Первыми иллюстрациями к поэме стали фотографии самого автора, которого за высокий рост и добрые глаза невольно сравнивали с литературным персонажем. Так Сергей Михалков проснулся знаменитым среди маленькой по возрасту, но очень требовательной аудитории.

Оценка мэтров . Корней Чуковский предрекал Дяде Степе долгую литературную жизнь - и не ошибся. Высоко оценил поэму о высоком гражданине и Самуил Маршак . Прочитал «Дядю Степу» прямо в присутствии молодого автора, пожелал литературному герою «подрасти духовно». «И если впоследствии я не счел своего «Дядю Степу» случайным эпизодом в литературной работе, а продолжил трудиться для юного читателя, - в этом, может быть, прежде всего заслуга Самуила Яковлевича Маршака» , - рассказывал Сергей Михалков.

В печать! С иллюстрациями… Отдельной книгой «Дядя Степа» вышел в свет в 1936 году в издательстве «Детская литература». Впервые нарисовал Степана Степанова известный художник, создатель легендарного Мурзилки - Аминадав Каневский. Входным билетом в мир книжной иллюстрации Дядя Степа стал для художника Германа Мазурина. Свой образ обаятельного великана создавали Константин Ротов - автор панно Советского павильона на Нью-Йоркской выставке; Ювеналий Коровин, чьи работы находятся в Третьяковской галерее ; и один из отцов-основателей советской мультипликации - Владимир Сутеев.

Константин Ротов. Иллюстрация к стихотворению Сергея Михалкова «Дядя Стёпа». 1950-е

Владимир Гальдяев. Иллюстрация к стихотворению Сергея Михалкова «Дядя Стёпа». М.: Малыш, 1984

Герман Мазурин. Иллюстрация к стихотворению Сергея Михалкова «Дядя Стёпа - милиционер». Открытка. 1956

«Дядя Степа - милиционер» . «Пограничник», «Новый мир», «Пионер», «Пионерская правда». Эти не пересекающиеся по читателю издания в 1954 году объединил общий материал - поэма «Дядя Степа - милиционер». Сам автор рассказал в предисловии в «Пионере» об одной встрече - с милиционером… двухметрового роста. «Выше всех милиционеров, каких я когда-либо видел в своей жизни!» И в дружеской беседе выяснилось, что милиционер тоже был когда-то моряком. Так появилась идея новой поэмы, которая принесла детям радость, а ее создателю - Вторую премию МВД СССР.

По просьбам читателей . «Дядя Степа и Егор». Неподдельный интерес к семье любимого великана воспитанников детского сада, с которыми встречался Сергей Михалков, заставили снова взяться за перо. Юный читатель переживал - не одинок ли их любимец? А у Степы дети есть? «Что скажу ему в ответ? / Тяжело ответить «нет» . Так Степан обрел семью: жену Марусю и сына Егора - ребенка образцового, спортсмена и - в духе времени - будущего космонавта. «Я друзья скажу вам сразу: / Эта книжка по заказу», - признается поэт. Опубликована детская история в самом что ни на есть серьезном периодическом издании - газете «Правда».

Памятник дяде Степе в Москве. Скульптор Александр Рожников. Фотография: mos-holidays.ru

Памятник дяде Степе в Прокопьевске (Кемеровская область). Скульптор Константин Зинич. Фотография: ngs42.ru

Памятник дяде Степе в Самаре. Скульптор Зураб Церетели. Фотография: rah.ru

Дядя Степа в бронзе . Двухметровый постовой увековечен не только в детской литературе. Пятиметровый Степан Степанов застыл в бронзе на улицах Самары, как и водится - в окружении детей. Местные жители угадывают в памятнике черты служившего на этом участке - тогда еще города Куйбышева - участкового Олега Малинина. Памятник работы Зураба Церетели - подарок городу от знаменитого скульптора. Работу по отливке статуи он выполнил бесплатно. В столице бронзовый Дядя Степа «поселился» у здания областного ГИБДД в Слесарном переулке, а на Кузбассе - в городе Прокопьевске.

Экранная жизнь . Спустя три года после литературной премьеры - Дядя Степа уже на экране. Один из первых на «Союзмультфильме» . По сценарию Сергея Михалкова и заместителя главреда журнала «Крокодил» Николая Адуева черно-белую историю нарисовал и заставил ожить Владимир Сутеев. Спустя четверть века вышло уже цветное продолжение жизнеописания знаменитого великана - «Дядя Степа - милиционер». Над мультфильмом 1964 года работал создатель экранного

Кадр из мультипликационного фильма «Дядя Стёпа - милиционер» (1964)

Витамин смеха от Сергея Михалкова . «Юмор в детской литературе - дело серьезное и большое. Витамин смеха необходим детям» , - уверял поэт. А еще детям просто необходимы стихи Сергея Михалкова. «А что у вас?» и «Про Фому», «Веселые путешественники» и «Финтифлюшкин» и воплощенная на страницах Михалкова мечта, пожалуй, каждого ребенка - «Праздник непослушания». Произведения Сергея Михалкова изданы в стране общим тиражом 300 млн экземпляров и появляются на книжных прилавках вот уже более 80 лет. Хоть сам автор скромно замечал: «Не я выбрал детей, а дети выбрали меня. Почему? Для меня это тайна» .